Стояли звери Около двери. В них стреляли, Они умирали.
Я помню день, когда отец прогнал тебя из нашего дома. Потому, что это был день похорон. Мама умерла. Мне было так горько и, я знаю, ты пришел утешить меня. Господи, как тогда мне хотелось при всех прижаться к тебе, чтобы хоть на мгновение уйти от своих мыслей, от своих печалей. Но я сдерживалась, лишь изредка позволяя себе украдкой пожать кончики твои пальцев. Может отец сам заметил это, может кто-то сказал ему, может и до этого он что-то видел, но в какой-то момент он просто вышел из себя.
Я увела тебя в дальнюю комнату, хотя пару минут мне хотелось побыть слабой. Перестать быть хозяйкой это "приема".
- Я устала, - я прижалась к тебе, спрятав сжатые кулачки на груди. Тогда ты не говорил ни слова, лишь гладил меня по голове.
- Я поверить не могу, что ее больше нет. Нет и не будет.
Дверь распахнулась. Отец стоял на пороге уже красный от гнева.
- Позвольте узнать, что здесь происходит? - его голос дрожал и срывался от ярости.
- Папа...
- Замолчи. Я хочу, чтобы он ответил.
- Нет! - воскликнула я, - Он ни в чем не виноват. Это я,пап. Это только я! Валентин...
- Валентин?! Ты зовешь его по имени? Позор! - отец опустился в кресло. Видимо, он уже подумал обо всем что было и чего не было.
- Папа, - я бросилась вперед и упала на колени рядом с креслом, - Папа, пожалуйста!
Он не смотрел на меня, он смотрел на тебя.
- Я хочу, чтобы вы ушли. Навсегда! Чтобы вы ушли из этого дома, и из жизни моей дочери, - я никогда не видела у него таких глаз.
- Сара, - позвал он, в дверном проеме возникла молодая румяная служанка, - уведи госпожу в ее покои.
- Нет! Папа, пожалуйста, не надо! - я упиралась, когда горничная тащила меня из комнаты. Мне было наплевать, что подумает она да все вокруг. Я просто не хотела, не могла расстаться с тобой.
Я увела тебя в дальнюю комнату, хотя пару минут мне хотелось побыть слабой. Перестать быть хозяйкой это "приема".
- Я устала, - я прижалась к тебе, спрятав сжатые кулачки на груди. Тогда ты не говорил ни слова, лишь гладил меня по голове.
- Я поверить не могу, что ее больше нет. Нет и не будет.
Дверь распахнулась. Отец стоял на пороге уже красный от гнева.
- Позвольте узнать, что здесь происходит? - его голос дрожал и срывался от ярости.
- Папа...
- Замолчи. Я хочу, чтобы он ответил.
- Нет! - воскликнула я, - Он ни в чем не виноват. Это я,пап. Это только я! Валентин...
- Валентин?! Ты зовешь его по имени? Позор! - отец опустился в кресло. Видимо, он уже подумал обо всем что было и чего не было.
- Папа, - я бросилась вперед и упала на колени рядом с креслом, - Папа, пожалуйста!
Он не смотрел на меня, он смотрел на тебя.
- Я хочу, чтобы вы ушли. Навсегда! Чтобы вы ушли из этого дома, и из жизни моей дочери, - я никогда не видела у него таких глаз.
- Сара, - позвал он, в дверном проеме возникла молодая румяная служанка, - уведи госпожу в ее покои.
- Нет! Папа, пожалуйста, не надо! - я упиралась, когда горничная тащила меня из комнаты. Мне было наплевать, что подумает она да все вокруг. Я просто не хотела, не могла расстаться с тобой.