[Koidzumi Risa]

Через расстояние
Автор: Koidzumi
Беты (редакторы): А я кот
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Ангст
Размер: Драббл

Описание:
Разве можно привязаться к тому, кого даже никогда не видел? Можно ли чувствовать друг друга на расстоянии? Это даже не интернет, это был телефонный звонок. И голос на том конце.

Примечания автора:
При написании я опиралась на личность G-Dragon и именно о нем писала, но в то же время в фике нет ссылок на конкретные факты, только эмоции.

Ночь была темная и ненастная, дождь хлестал в окно, словно пытался выбить стекло, а в комнате у обогревателя было тепло и уютно.

Мужчина сидел замерев, словно ожидая чего-то. Время от времени он смотрел на телефонную трубку, устроившуюся в своем гнездышке, но аппарат молчал, изводя его своим безмолвием. В тишине было слышно, как часы на стене отмеряют уходящие в прошлое секунды его жизни, но мужчине было все равно. Он ждал.

Он знал, что как только минует три, можно будет перестать надеяться, и ожидание окажется бессмысленным. Но знал и самого себя. Он будет сидеть и ждать, пока не уснет, склонив усталую голову к коленям. И тогда наутро будет болеть все тело, но еще больнее будет от осознания, что телефон так и не зазвонил.

Мелькнула яркая вспышка, и, как всегда с опозданием, прокатился по небу тяжелый громовой раскат. Казалось, что там, за тучами, ползают и переплетаются электрические змеи, иногда они сталкиваются и разряд проходит сквозь облака.
Одновременно раздался оглушительный треск, будто само небо раскололось на части, и телефон ожил.
Мужчина знал, кто звонит и поднимал трубку с улыбкой, потому что скучал по этому голосу.
- Привет.
- Привет. Сегодня днем я думала о тебе. О том, что скажу тебе вечером, но знаешь, сейчас у меня все выветрилось из головы.
Он молчал, хотя на самом деле много хотел сказать, например, что скучал по ней, что без ее звонка ему не уснуть. С тобой мне никогда не будет скучно или одиноко.
Началось все это восемь месяцев назад. Тогда тоже зазвонил телефон…

Домашний телефон разразился оглушительной трелью, чего не случалось давным-давно, вероятно, уже несколько лет. Он удивленно посмотрел на аппарат. Кто бы это мог быть? По работе да и друзья всегда звонили на мобильный, даже родители перешли на беспроводную связь. Он бросил на разрывающийся телефон недовольный взгляд, решив, что отвечать совсем не хочется. Но серебристая гладкая трубка чуть ли не выпрыгивала из гнезда.
Он обеспокоенно почесал подбородок и хрипло произнес в трубку:
- Алло?
- А я все думаю, - тихо и грустно откликнулись на том конце, - неужели я позволила ему снова меня бросить? Опять проделать тот же трюк? Как оказалось, во второй раз это намного труднее, чем в первый. Разве у меня нет ни капли гордости, чтобы, уже предчувствуя разрыв, оставить его первой? Я как всегда тянула время и делала вид, что все в порядке. А он погуляет пару месяцев и снова вернется, и тогда… я снова его приму. Ну и размазня! Придет с покаянной головой и станет уверять, что ошибся, что любит. Терпеть не могу его нытье, но приму. Приму ведь!
- Простите, - опешив, успел вставить он, - вы, кажется, ошиблись.
Но женский голос продолжал:
- Да, ошиблась, снова наступила на старые грабли. Как мне избавиться от него? Где взять сил решительно сказать «нет»? – она вздохнула. – А все из-за того, что он… умеет быть самым нежным, самым чутким и восхитительным человеком, который был рядом с мной. Иногда, только по настроению, конечно, он будто делает мне одолжение, одаривает своим желанием, но когда я голодна, то мне наплевать. Это так унизительно. Он все объясняет тем, что он творческий человек, и поэтому одной женщины ему недостаточно. Каждый раз говорит, что я, именно я - женщина его жизни, но… иногда он просто устает… от меня.
- Это ложь, - внезапно перебил он ее. - От любви невозможно устать, потому что она просто есть. Если это настоящая любовь, то она не прекращается, меняется, перерастает саму себя, мутирует, эволюционирует, но не пропадает без следа. Поэтому нельзя устать от любви, ведь это как устать дышать или есть, или спать, или вообще жить. Но только если любовь была настоящей, все остальные ее вариации просто ложь. Так что прекрати обманывать саму себя, хватит жалости. Оставь его, когда встретишь что-то настоящее, то поймешь. Конечно, не сразу. Любовь - это не миг, а процесс: исследование, узнавание и бесконечные открытия.
Воцарилось короткое молчание.
- Никогда не думала об этом так, - прошептала собеседница, и ему показалось, что она зажала рот рукой, чтобы не расплакаться. – Может, ты прав, и я просто довольствуюсь малым. Ведь и так можно прожить, в полсилы, в полсердца. Внутри себя я не нахожу храбрости жить иначе.

Она говорила и говорила, рассказывая о своей жизни, о работе. О своей матери, которая считала, что жить надо так, чтобы не стыдно было людям в глаза смотреть, и этого для счастья достаточно.

- Иногда кажется, что такие люди никогда не были детьми. И никогда не читали сказок, не мечтали. Родились и сразу стали взрослыми дяденьками и тетеньками – бухгалтерами, банковскими служащими, риелторами или юристами. Когда мама звонит, я иногда просто притворяюсь, что у телефона села батарейка, только бы не слушать ее.

Он и не заметил, как стрелка часов прошла час ночи, а потом два и три. У него разболелись уши, и, включив громкую связь, он улегся на пол, заложив руки за голову, и слушал ее. Он старался вообразить, как она выглядит. У кого может быть такой голос? Почему-то он думал, что она старше, что у нее темные блестящие волосы, тяжелыми прядями спадающие на плечи. Может, она носит серьги, позвякивающие при каждом шаге. Дома носит гигантские футболки с яркими принтами, но никогда не выйдет в такой на люди.
Она усмехнулся своим мыслям. Что он вообще может знать о ней?

В какой-то момент он перестал удивляться ее звонкам. Слышать в трубке ее голос стало таким же естественным, как вставать по утрам.
Ее мысли были отражением его мыслей. Он видел ее такой похожей на себя, но при этом совсем другой, и не находил в этом противоречия. Высказывая те же мысли, что одолевали его, она смотрела на этот мир по-другому.
- Беспокойство стало моим постоянным спутником. Иногда я забываю о нем, оно скрывается из поля зрения, но все равно никуда не уходит, остается рядом со мной. День за днем я нервничаю из-за сотен разных вещей. Думаю о своей работе: достаточно ли я стараюсь, не подвожу ли я людей. Хуже всего, когда я чувствую, что что-то не так и не могу понять что именно. Это будто внутренний зуд. И колокольчик у меня в голове, который все звенит: «Что-то не так! Что-то случилось!» И я начинаю оглядываться, искать, что могло пойти не по плану. И я буду думать и думать, пока голова не заболит. Будто камень на сердце. Я все жду, когда случится катастрофа.

Чаще он молчал, позволяя ей выговорить все, что накопилось. Иногда она говорила быстро, сбивчиво, перескакивая с одной мысли на другую, а иногда тихо, почти торжественно, медленно, делая паузы между словами, будто каждая мысль давалась с трудом, выплывая на поверхность из глубин сознания.

- Устала от людей, которым я не важна. Вернее, не нужна… я. Или нужна, но не я. Неважно. Со сладостью и горечью я вспоминаю то время, когда у меня… ничего не было… кроме самой себя. Не нужно было думать, нравлюсь ли человеку я или то, что он сможет от меня или через меня получить. Может, поэтому… я позволяю тому жуткому типу… возвращаться? Давно, еще в студенчестве, у меня был роман с одним мужчиной, он был старше, лет тридцати семи, тогда он казался мне совсем стариком. Он был французом и всегда вел себя по-французски. Учил меня танцевать, пить вино и любить друг друга.

Она говорила, а он слушал, чуть ревнуя ее к какому-то незнакомцу, и вспоминал о той, другой, которая учила его.
Он редко что-то говорил сам, слова застревали в горле. Но иногда ему просто необходимо было поделиться с ней, потому что казалось, что она единственная во всем мире будет слушать.

- Я не чувствую удовлетворения жизнью… Чем дольше живу, тем чаще думаю о том, почему люди не могут жить хоть немного дольше... Отчего сто лет это предел?
- Думаю, так надо. Жить вечно – ужасная мысль.
- Почему? Ты не хочешь знать, что будет дальше.
- Пусть это останется для тех, кто еще не родился. Мне страшно заглядывать так далеко в будущее.

Он рассмеялся и ответил, что совсем не понимает, чего в этом такого страшного. И спросил: «А знаешь, чего я боюсь?» и, не дожидаясь ее ответа, сказал:
- Я не хочу ложиться спать. Каждое утро я просыпаюсь с чувством, будто все хорошо и я самый счастливый человек на земле. А ночью все это снова приходит в мою голову, терзает меня, заставляет почувствовать себя полным ничтожеством. И так каждый день. Каждый чертов день. Я знаю, что мог бы это перебороть, будь у меня чуточку больше времени, но я опять засыпаю и опять просыпаюсь. Это порочный круг, из которого я не могу выбраться.

Она долго молчала, и он даже начал беспокоиться, не прервалась ли связь. Но связь оказалась в порядке, просто она молчала.

- Если бы я только могла помочь тебе, - и тут она впервые перестала делать вид, что их не связывает только лишь телефон. – Будь я рядом, то сказала бы: «Плачь» - и обняла тебя. Плачь рядом со мной, в моих руках. Плачь так долго, чтобы не осталось никаких чувств, кроме легкости и облегчения. Отпусти свои чувства в космос, в пустоту.
Он сжал трубку в руке и закрыл глаза. И ему показалось, что ее рука лежит на его плече.

Она звонила несколько раз в неделю, а однажды пропала на долгих двенадцать дней (он считал). Он извел себя, представляя, что могло случиться. Но потом телефон вновь проснулся, будто ничего и не было.

Ему хотелось высказать ей все, что накипело. Заставить ее понять, как тяжело ему было без нее. Осознание холодком прошло по спине. И он испугался, как пугался всегда, когда не мог что-то контролировать или когда что-то вмешивалось в его зону комфорта. Испугался того, как сильно привязался к ней, и захотел оттолкнуть ее. Она взбаламутила воду в его тихом, уютном пруду. Она ведь всего лишь голос на другом конце провода. Она не имеет права влиять на его жизнь. Никто не имеет права! Он сам по себе. Всегда. В конце концов, ему почти ничего не известно о ней, только то, что она старше, живет одна, училась в университете – вот, пожалуй, и все. И ему нет до нее дела.
Нет никаких причин тревожиться за нее, переживать, ждать звонка. Если она пропадет, то ничего не изменится в его жизни. Тогда какой смысл переживать?

- Иногда мне кажется, что я живу в стеклянной коробке. И люди смотрят на меня со всех сторон. Нет никакой возможности спрятаться от них. Боюсь сказать что-то лишнее или повести себя как-то не так. Будто жизнь записывается на камеру, и потом мне все это припомнят. И все время делаю лицо, слежу за волосами, одеждой, походкой. Правильно ли я себя веду? Соответствую ли заданному образу? Что если я не та…
- Давай встретимся, - прошептал он, перебивая ее.
- Что?
- Хочу увидеть тебя.
Он сглотнул, чувствуя, как сердце бешено и больно бьется в груди, будто увеличившись и заняв всю грудную клетку.
- Подожди немного, хорошо? – чуть помолчав, ответила она и настойчиво повторила. - Ты только немного подожди.


И телефон замолчал. Иногда он поднимал трубку, чтобы просто услышать гудки и быть точно уверенным, что связь не отключили. А мир, сосредоточенный на одних лишь этих долгих разговорах, стал разрушаться, медленно опадая в пропасть.
Мужчина лежал на полу, а мир кружился вокруг него. Из окна остро-остро пахло осенью: мокрой, подгнившей листвой, лужами и дождем, влажной землей - хотя сентябрь только начался. Горький ком стоял в горле, будто душил и разрастался вверх и вниз по горлу, захватывая голову и грудь. А на груди будто бетонная плита, и не встать и не вздохнуть. Он схватился за голову, и от резкого движения, вращение только усилилось.
Как при отравлении его одолели рвотные спазмы, но в желудке было пусто. Немного горькой слюны с губ он вытер рукавом.

- Ну и пусть, - думал он, - все равно я всегда был один. Этот раз ничем не отличается от предыдущих. Нет ничего вечного. Сбежала, ну и черт с ней! В конец концов, в этот раз было не так серьезно, как раньше. Зато я все еще чувствую, значит, я все еще жив.

Скрюченные пальцы судорожно проскребли по полу в поисках карандаша. А в голове все вертелась мысль: «Что же я сделал не так?» Может, просто он сам напридумывал невесть чего. Она хотела поболтать, а он решил навязаться. Может, она замужем, счастлива, а их разговоры что-то вроде безликой переписки в Интернете, о которой так легко забыть?
- Моя судьба – быть дураком.
От фальшивых воспоминаний плохо и тошно, стыдно за самого себя. Сколько можно на один и те же грабли наступать? Голова понимает, но сердце не хочет поддаваться контролю. Она лгала или он лгал? Во что они играли месяцами? В дружбу? В любовь? В искренность? А на самом деле только исполняли свои роли.
Убить бы все воспоминания, вытравить их голодом. Переболеть, чтобы сгорели все вредные микробы чувств, и снова выздороветь. Даже если на этот раз это не простуда, а чума. Потому что он уже прививался, и не раз.
Отрезветь. Заняться работой, позвонить друзьям, стать собой. И забыть, забыть эту стерву.
Но с ней он впервые не лгал, не изображал кого-то другого, не старался быть лучше, чем есть на самом деле. Впервые он позабыл о своем синдроме принца, потому что и ей не было до этого никакого дела. Она не спросила его ни о внешности, ни о заработке, а только неизменно интересовалась «Как дела?».

Внезапно зазвонил телефон, мужчина встрепенулся и подполз к аппарату, не веря в реальность происходящего.
- Алло, - прохрипел он еле слышно.
- Открой дверь, - ответил знакомый голос, от которого сердце екнуло и понеслось вскачь.
- Что? – трубка выскальзывала из вспотевшей ладони, пришлось держать ее двумя руками. Он медленно поднялся на ноги и вдоль стены поплелся к входной двери.
- Открывай, - мягко велела она.
Прижимая трубку к уху плечом, он дрожащими пальцами с трудом, но справился с замком и распахнул дверь.
- Прости, - ее голос эхом отдавался в телефоне, - я, кажется, опоздала. Я такая копуша, ты ждал меня все это время, а я… искала твой адрес.
Она смущенно улыбнулась, но под его хмурым взглядом опустила голову. Волосы упали ей на лицо, она поправила их быстрым нервным движением.
- Как… как ты меня нашла? – ему хотелось протянуть руку, коснуться ее, убедиться, что женщина перед ним - не обман, не галлюцинация. Она улыбалась, такая близкая, такая родная и незнакомая. Худая, высокая, наверное, вровень с ним, в темных брюках и темной водолазке. Он знал, что ей тридцать четыре, но не находил этого в ее лице, в ее светло-карих глазах, в чуть подкрашенных губах, разве что крошечная складочка между бровями, говорившая о том, что она часто хмурится.
- У меня всегда был хороший слух. Я узнала твой голос. Услышала по радио и поняла, что это ты.
- Я думал…
- Я знаю, - она протянула ему руку. – Я не думала, что так задержусь в пути, иначе позвонила бы раньше.
Он потянул ее за руку и привлек к себе.
И, кажется, это вовсе не любовь, а что-то иное, но необходимое. И будто даже дышим в такт. А рядом с твоим сердцем чужое бьется точно так же.

@темы: фик